Главный герой

Анжелика поскреблась в кабинет мужа и пропела:
- Милый, завтрак готов.
В ответ была тишина. В последнее время Вадим был сам не свой – поджимали сроки сдачи нового романа, а у него не был написан даже синопсис.
Анжелика тихонько приоткрыла дверь и спросила:
- Может, тебе сюда принести?
- Какой завтрак, Лика?! – подскочил с места Вадим. – Меня издатель за горло берет. Дни, как песок сквозь пальцы, а у меня ни одной толковой мысли! Понимаешь? – подбежав к жене, он заглянул в распахнутые глаза и, брызжа слюной, продолжил: - Все, выдохся писатель Бекетов, исчерпал себя до донца. Ни одной цепляющей идеи, ни одного реального героя! Ты понимаешь, что это для меня значит? Что это значит для нас? Как мы будем жить дальше? Чем я должен теперь зарабатывать на хлеб?
- Ну, милый, - заморгала накрашенными ресницами Анжелика, - ты же у меня такой талантливый, ты обязательно что-нибудь придумаешь.
- Пап, а напиши про пиратов! – крикнул с кухни сын.
- Про каких пиратов? - вспыхнул Вадим и широкими шагами измерил кабинет. – Я ни разу на настоящем корабле не был. Как можно писать то, чего не знаешь?
- Напиши тогда еще про спецназовца, - предложила жена, - у тебя же брат - герой.
- Брат-то герой, - буркнул Вадим, - только я про его прототипа уже три романа написал. И, между прочим, в последнем главный герой был убит. А мне редактор дал задание найти нового героя. Нового! – Вадим сотряс кулаками воздух. – А где мне его взять? Да, и если честно, мне все эти «герои», спасающие мир, вот уже где, - он выразительно провел ребром ладони по горлу. – Все, не могу больше. Выдохся. Сдулся, как шарик. Это конец.
Схватившись за голову, он рухнул в кресло.
- Ты просто устал, милый, - Лика положила ладонь на плечо мужа. – Тебе надо отдохнуть. А для начала позавтракай, ты уже второй день не ешь ничего.
- Да не могу я есть! – подскочил Вадим. – Как ты не поймешь? Мне кусок в горло не лезет! У меня жизнь рушится, а ты…
Выбежав из комнаты, он прихватил куртку и выскочил на улицу. Надо было остыть, чтобы не наговорить жене лишнего. В конце концов, она не виновата, что ей достался муж-бездарь, неудачник, исчерпавший весь свой потенциал.

Прохладный осенний ветер ударил в лицо, бросил под ноги пригоршню опавших листьев. Вадим пнул их ногой, поднял воротник и, понурив голову, побрел, не зная куда.
Остановился он у реки, которая широкой преградой легла у него на пути. Черные воды мелкой рябью били о берег. «И тут тупик», - подумал Вадим и оглянулся по сторонам. Справа над ним возвышался мост, по которому долгой вереницей тянулись автомобили, слева начинался городской парк.

Неподалеку он увидел художника. Тот стоял у этюдника и всматривался вдаль, на ту сторону реки. Последний раз Вадим с женой были на художественной выставке по приглашению одного известного галериста. Вадим ему отказать не мог, но выставкой остался очень недоволен. «Ну, и как это называется? Разве это живопись? - высказывал он потом Лике. - Разве это картины?! Мазня какая-то! У меня даже глаза устали смотреть на эти масляные абстракции. Так каждый дурак может! А еще звание заслуженного художника имеет. Нет, в литературе такое не пройдет. Здесь, чтобы тебя признали, графоманом быть недостаточно. Тут нужно иметь талант!» Тогда он был уверен, что имеет таковой.

Вадим решил подойти и посмотреть, что рисует – или нет, художники тоже «пишут» - этот мастер. Тихо ступая по пожухлой траве, он подошел со спины мужчины и глянул через плечо. На холсте была осень. Такая яркая и живая, что Вадиму показалось, он видит, как колышутся желто-красные ветки деревьев, слышит, как бьется о берег река. По ее темным водам, словно солнечные зайчики, плыли желтые опавшие листья. Но в картине не чувствовалось грусти увядавшей природы, не было мрачности, которую еще пару минут назад Вадим видел повсюду. Наоборот, она веяла умиротворением и надеждой.
Художник нагнулся – мазок – и на воду опустился еще один желтый лист. И тут Вадим заметил, что кисточку мужчина держит не рукой, а ртом. Встав перед мастером, Вадим, молча, переводил взгляд с кисточки на обрубки рук, которые розовыми культяпками торчали из подкатанных рукавов куртки.

Мужчина перекатил кисть в угол рта и, улыбнувшись, поздоровался.
- Здрасте, - кивнул в ответ Вадим.
- Удивлены? Никогда не видели художника без рук? – спросил мужчина.
- Не видел, - признался Вадим. – И как это у вас так ловко и, главное, красиво получается? Даже лучше, чем на самом деле.
- Ну, это вы хватили, - усмехнулся художник. – Живое с нарисованным не сравнится. А то, как люди видят окружающий мир, зависит от того, что у человека вот тут, - он постучал культяпкой по груди. - К сожалению, у людей там часто грусть с тоской, да обида или злость с завистью. Вот и мир им в таких же тонах кажется. А еще человеку нередко из-за суеты даже некогда остановиться и внимательно посмотреть по сторонам.
- Ну, одно дело видеть, - почесал подбородок Вадим, - а другое – мастерство. Вот вы, например, сколько лет учились, чтобы так рисовать? Ой, извините, я хотел сказать «писать»?
- Вы что ж думаете, что я художественную школу закончил? – густые брови мужчины взметнулись вверх. – Нет, я по профессии токарь, на заводе работал, пока рук не лишился.
- Неужели их вам на станке…, - осекся Вадим.
- Нет, это другая история, - мужчина вздохнул, обрубками рук вытащил изо рта кисть и продолжил: – Четыре года назад возле нашего дома многоэтажку строить начали, котлован большой вырыли. Вот там мой сын с товарищем грану со времен войны и нашли. Домой ее притащили, глупые. Хорошо я вовремя увидел. Осторожно взял, хотел назад в котлован отнести, чтобы потом саперов вызвать, да не успел. – Он покосился на свои изуродованные руки и продолжил: - Хорошо, что жив остался. Только когда меня из больницы выписали, я ведь жить не хотел. Думал, что буду семье обузой. Ведь я без рук, как дитя малое, стал. Жене и за мной, и за сыном ухаживать приходилось. Пожалел я тогда, что выжил. Мир вокруг, словно, тучами затянуло, одна тьма. Пошел я тогда вон на тот мост, - мужчина кивнул направо. – Над перилами склонился – вода внизу черная, холодная. Уже представлял, как она надо мной сомкнется. Только, глядь, а за рекой деревья стоят. Яркие такие, словно в пестрых рубахах. Чему-то радуются, руками-ветками мне машут. Тут солнце из-за туч вышло, бликами по воде заиграло, согрело. И у меня на душе теплее стало. Смотрю вокруг и не верю – красотища какая! Как же я ее раньше не замечал? Так захотелось мне красоту эту родным своим показать: жене и сыну. Но не тащить же мне их на этот мост?
Прибежал я домой, фотоаппарат искать стал. Но что я своими обрубками с ним сделаю? Взял тогда у сына в столе альбом с красками, и попробовал нарисовать, как мог. Думал, жена смеяться станет. А она похвалила, сын вообще попросил, чтобы я вместо него натюрморт по рисованию нарисовал. Вот так я и стал себя в этом пробовать. Не скажу, что легко было. Я и до сих пор учусь. Но сейчас я уже и других могу кое-чему научить. Самое главное – это не сдаваться, не падать духом и, не смотря на беды, видеть вокруг хорошее и уметь этим делиться с другими.
Сначала я стал сына рисовать учить – с того самого натюрморта все и началось. Потом к нам его друг присоединился. А затем я стал в детский онко-центр ходить. Там дети подолгу лежат, вот я и решил немного радости им принести. Главврач сначала скептически к этому отнесся. А теперь вот в штат меня взял, комнату мне большую выделил, спонсоры купили детям мольберты, краски. Недавно мы благотворительный аукцион детских рисунков провели. На собранные деньги двум ребятишкам операции сделали. Так что есть и от такого инвалида, как я, помощь, - улыбнулся мужчина. – И семье я теперь совсем не обуза. Могу делать почти все сам. Картины, кстати, мои продаваться стали. Я их в сквер возле художественного музея выношу. Там братья-художники по выходным собираются. Знаете?

Вадим кивнул.
- Так что я теперь семью прокормить могу, - расплылся в довольной улыбке художник.
- Да вы, вы…, - Вадим не нашел нужных слов и, протянув руку, выпалил: - Меня Вадимом зовут!
- Игорь, - мужчина вложил в его холодную ладонь теплую култышку.
- А вы свои выставки устраивали? – спросил Вадим.
- Нет, ну что вы, - смутился Игорь. – Рано еще, какие выставки? Люди десятилетиями работают, чтобы их признали. Да и сложно все это…
- Пустяки! – всплеснул руками Вадим. – У меня есть хороший знакомый – известный в городе галерист. Я вас обязательно с ним познакомлю. Думаю, он будет рад вам помочь. Вот моя визитка, - Вадим сунул ее в нагрудный карман куртки, - позвоните мне обязательно. А сейчас мне срочно надо бежать домой.
- Мне тоже. Сегодня после обеда мы с пацанами проводим футбольный матч. Сын на воротах, а я - судья! – подмигнул Игорь и стал ловко собирать этюдник.
Вадим взял в руки картину и произнес:
- Я бы хотел у вас ее приобрести. Можно?

* * *
Анжелика робко постучала в кабинет мужа.
Вчера он вернулся домой взволнованный, не раздеваясь, промчался в кабинет и приказал его не беспокоить. Не выходя, он просидел там всю ночь.
- Милый, завтрак готов, - Лика осторожно приоткрыла дверь.
Первое, что попалось ей на глаза – брошенная на полу куртка. Анжелика подняла взгляд на письменный стол. Вадим сидел, уткнувшись в ноутбук, пальцы лихорадочно стучали по клавиатуре. Рядом на стуле в пол-оборота к ней стояла, неизвестно оттуда взявшаяся, картина.
- Вадик, ты завтракать будешь? – робко спросила Лика.
- Принеси мне сюда кофе и бутербродов побольше. Я голоден, как волк, - ответил Вадим, не отрывая головы от ноутбука.