Почему Ты меня не любишь?

«Почему Бог меня не любит?» – этот вопрос Александр Браз задавал себе с самого детства. Отец у него был человеком набожным, и как только сыновья подросли, стал брать их с собой на все службы. Гувернантка, высокая худосочная мисс неопределенного возраста, каждый раз, надевая на мальчиков отглаженные сюртучки, приговаривала: ведите себя хорошо, а то Господь вас накажет. Алекс старался, как мог: он крепко сжимал губы, чтобы не задавать вопросов, держался руками за гладкую скамью, чтобы не вертеться и напрягал слух, чтобы понять, что говорит толстый священник. Краем глаза он косился на старшего брата А́́дама, который сидел всю службу, как кол проглотил и всякий раз шикал на него, если Алекс что-нибудь спрашивал или начинал ерзать.

И как это А́даму удавалось так долго сидеть смирно? Александр так не мог, ему всегда хотелось бегать, прыгать, кататься на пони. Ну, а сидеть на месте он мог только, когда ему читали интересные истории. Священник тоже что-то читал, но Алексу ничего не было понятно. Что он сказал? А о чем они поют? – все время хотел переспросить он, но знал, что за плохое поведение будет наказан.

Папенька у него был человеком мягким и никогда детей не бил. Зато гувернантка могла за непослушание заставить сидеть на стульчике, положив руки на коленки, могла не разрешить кататься на пони или, когда ей казалось, что шалость зашла слишком далеко, могла применить и розги. Иногда Александру казалось, что он боится мисс Жердину (так они с А́дамом прозвали гувернантку) больше, чем Бога.

Александру почему-то доставалось от нее чаще, чем старшему брату. Тот всегда умел выкрутиться. Например, подняв в комнате кавардак, в самый последний момент он мог взять в руки книгу и, невинно хлопая ресницами на вбежавшую гувернантку, пожимать плечами.
- Вы гадкий мальчишка, - говорила Алексу мисс Жердина, - и Бог вас непременно накажет за такое поведение, а пока постойте в углу и будете пить чай без печенья.
С гордо поднятой головой и сжатыми губами – ведь джентльмены не должны показывать слез – Александр принимал наказание.

- Все от Бога, - часто говаривал папенька, - и хорошее и плохое.
- Тогда почему мне больше достается плохого, а Адаму хорошего?
- Тебе кажется, - отмахивался отец и отсылал его в детскую.
Иногда, поднимая взгляд в небо, иногда, стоя перед распятием, а чаще, плача в укромном уголке, Александр спрашивал: «Господи, почему Ты меня не любишь?» Именно в этом он видел причину всех своих бед. Ведь, если бы Бог его любил, Он бы сделал так, чтобы Адам чаще брал его в игру, а мисс Жердина не наказывала. А еще лучше, чтоб вместо нее папенька нанял бы кого-нибудь другого, доброго.

Если бы Бог захотел, Он бы сделал так, чтобы он, Алекс, был более усидчивым, а папенька чаще бывал дома. Но у того были важные дела на фабрике, и он приходил домой под вечер уставший и хмурый. Поэтому мисс Жердина не разрешала Александру заходить к отцу в кабинет, а ему так хотелось поделиться с ним своими секретами. Например, рассказать о пауке, поселившемся в его комнате за комодом. Но когда? За столом разговаривать было не принято. Гувернантка стояла сзади детей и просто жгла Александру спину колючим взглядом. Да при ней он бы ни за что не стал рассказывать о пауке. Иначе бы она тут же побежала и раздавила его своей старомодной туфлей.

Зато в воскресенье папа брал нарядно одетого Алекса за руку, помогал подняться в коляску, и они всей семьей отправлялись на службу. Александру там было неинтересно, но он ждал этот день с нетерпением, потому что тогда он чувствовал себя частью семьи. Маменька поправляла маленькими пальчиками в шелковых перчатках ему галстук, Адам заговорщицки подмигивал из-за ее плеча, а отец важно складывал руки на животе и устремлял взгляд куда-то под высокий свод собора.
- Куда вы все время смотрите? – неудержавшись как-то спросил Александр.
- Я смотрю на Бога, - шепотом ответил отец.
- Но я там никого не вижу, – захлопал ресницами Алекс.
- Зато Он видит тебя, – сдвинутые брови приказали Алексу не болтать.
Щелкнув зубами, он замолчал. Лучше Бога не гневить, а то накажет.

* * *

Нет, иногда, конечно, Александр заслуживал наказание, и он сам знал об этом. Но, как и все мальчишки, надеялся, что обойдется.
Вот однажды, когда они летом всей семьей жили в имении за городом, он сказал гувернантке, что устал и ляжет после обеда отдохнуть. А сам, как только шаги мисс Жердины стихли за дверью, достал из-под кровати кораблик, смастеренный собственноручно из большой щепки и бумажного паруса, выскользнул в открытое окно и помчался через небольшую рощицу к пруду. Он собирался лишь пару раз запустить кораблик вдоль берега и незаметно вернуться обратно. По дороге Алекс предусмотрительно сломал себе длинный прут, чтобы направлять корабль в нужном направлении. Запыхавшись, он присел на корточки возле самой кромки воды, убрал с глаз мокрую челку и оглянулся по сторонам. Главное, чтобы никто его не заметил и не рассказал мисс Жердине. Вроде бы никого рядом не было. Поднял взгляд в голубое небо: «Не расскажешь? А то меня накажут, ладно?»

Алекс осторожно опустил кораблик на воду. «Я назову его «Святой Франциск», – решил он. О жизни этого святого недавно им с Адамом рассказывал отец. Кораблик качнулся и, подхваченный легким ветерком, поплыл вдоль берега. «Свистать всех наверх! Поднять паруса!» – кричал Александр, подгребая прутиком кораблик ближе к берегу. Вдруг прямо из-под ног с шумом выпорхнула птица. Алекс отшатнулся и зажмурился. А когда открыл глаза, кораблик отплыл так далеко, что даже прутик до него не доставал - чуть-чуть, самую малость. Алекс потянулся. Он уже почти дотронулся веточкой до корабля, когда нога съехала вниз по глинистому берегу. Поднимая столб брызг, Александр с шумом шлепнулся в воду. Она тут же ударила в нос и глаза – Алекс зажмурился и закричал. Он хотел позвать на помощь, но вода наполняла рот, мешала дышать. Изо всех сил барахтаясь и, крича, Александр пытался удержаться на воде. Но силы быстро его покидали и, взмахнув очередной раз руками, он почувствовал, как вода сомкнулась над его головой.

В следующее мгновение чья-то большая рука подцепила его за рубаху и вытянула на берег. Хлопок по спине выбил изнутри мутную жидкость. Алекс с жадность глотнул воздух и закашлялся. Сильные руки перекинули его через плечо. Александр дернулся, пытаясь освободиться, но тут же обессилено сник. Всхлипывая, он смотрел, как с его волос и рук на холщевые штаны крестьянина стекали ручейки. А когда большие шаги остановились возле парадного крыльца поместья, Алекс уже не знал, то ли это остатки воды срывались вниз крупными каплями, то ли его слезы.

Управляющий подхватил Александра на руки, узнал, что случилось и, сунув в мозолистую руку монету, поспешил в дом. Ох, что тут началось! Сначала в комнату влетела гувернантка, затем вбежала маменька, а следом степенно зашел отец. Александра переодевали, растирали, укутывали, все это сопровождалось криком и плачем. Алекс, сжав губы, молчал и молился о том, чтобы его не наказали.

Но его наказали. Еще как наказали, розгами. Сам папенька распорядился. А потом уложили в постель, хотя за окном еще даже не смеркалось.
Александр натянул на голову одеяло, чтобы никто не видел его слез, и горько заплакал.
- За что? Что я тебе такого сделал? Я же просил сохранить это в тайне, а ты... Почему ты меня так не любишь? – хлюпал он носом.
- Я люблю тебя, - услышал Алекс над головой. Резким движением он распахнул одеяло – у его кровати стояла мама. Она вошла так тихо, что он и не услышал: - А теперь немедленно вытри слезы и успокойся. Это наказание ты заслужил.
Александр провел рукавом батистовой сорочки по лицу, всхлипнул и снова разрыдался.
- Почему ты плачешь? – мама присела на краешек кровати и взяла его за руку.
- Потому что «Святой Франциск» утону-ул, - протянул Алекс.
Маменька приложила холодную ладонь к его голове и резко встала.
- У ребенка жар! Немедленно позовите доктора, - донеслось Александру из коридора.

Вечером, когда доктор ушел, а за окном стемнело, Александр решил спуститься в библиотеку, откуда доносились голоса родителей и попросить у них прощение. Он вынырнул из-под одеяла, одернул длинную ночную рубашку и на цыпочках прошел по темной комнате. Тихонько скрипнув дверью, вышел в слабо освещенный коридор и спустился вниз. Тяжелая дубовая дверь возле лестницы была приоткрыта, выпуская в темный холл яркую полоску света. Александр подошел поближе и заглянул внутрь. Маменька сидела к нему вполоборота в высоком кожаном кресле. Отец расположился за столом и что-то читал.

- Он как две капли похож на твоего братца Джордана, - говорила мама. – Тому тоже на месте не сиделось. И что из этого получилось? Поехал Америку покорять! Ждали там его… Сколько лет от него ни письма, ни весточки. Хорошо еще, что жениться не успел, а то бы оставил на тебя заботу о своей семье.
Отец кашлянул и перевернул страницу. О ком это они? – подумал Алекс и потер друг о друга озябшие ноги.
- Вот и Александр весь в него, - продолжила мама, - тоже на месте не удержать! Хорошо еще, что он у нас не первенец. На такого наследство оставлять нельзя – вмиг сквозь пальцы спустит. Весь в Джордана!
Алекс почувствовал, как его сердце стало таким же холодным, как и ноги, и замер.
Отец обхватил виски руками и склонился над столом
- Адам же совсем другой ребенок. С ним никогда не бывает проблем, - развела руками маменька, - сразу видно, что он пошел в меня. А вот в вашей семье...
Она не успела закончить, потому что отец резко встал.
- Что-то вы сегодня много говорите, леди, - он оперся кулаками о зеленый бархат столешницы.
Алекс увидел, как побледнело мамино лицо. В полной тишине по зеленой ковровой дорожке отец направился к выходу. Александр, задрав длинную сорочку, во всю прыть помчался в свою комнату.
Укрывшись с головой одеялом и, переведя дух, он стал размышлять об услышанном. Мама меня обманула, она меня не любит. Она любит Адама. Потому что он родился первым. Поэтому ему всегда все самое лучшее, даже имя дали особенное, как первому человеку, сотворенному Богом. А мне всегда придется быть в его тени, донашивать его вещи, читать, подаренные ему книги и принимать положенное ему наказание. Они всегда будут любить его больше, потому что я похож на Джордана. Он, наверно, очень гадкий, раз маменька его так сильно не любит.

То, что у него есть дядюшка, Алекс слышал. Но он его никогда не видел, потому что тот уехал куда-то очень далеко. А еще он знал, что папенька сердится на своего братца за то, что тот совсем не дает о себе знать.
Наверняка, он очень плохой человек, раз и маменька и отец так на него сердиты. Может, и хорошо, что он уехал далеко-далеко.
От этих мыслей у Александра разболелась голова, а утром из-за горячки он не смог встать с кровати. Опять вызывали доктора.
А вечером к нему в комнату тихонечко прокрался Адам.
- Ну, ты даешь, - сказал он шепотом. – Из-за тебя мисс Жердину уволили.
- Да ну? – Алекс с трудом оторвал от подушки тяжелую голову. – И что теперь будет?
- Теперь папенька будет нам с тобой гувернера искать. Сказал, что мальчикам нужна мужская рука.
- И он тоже будет бить нас розгами? – распахнул глаза Александр.
- Ну, не нас, а тебя, - скривил ухмылку Адам.
Алекс откинулся на постель и не заметил, как братец бесшумно исчез из комнаты.
Если правда, что Бог всех людей сотворил, думал Александр, глядя, как мерцает свеча у изголовья его кровати, то, значит, и меня тоже. Тогда почему Он сделал меня таким, из-за которого все страдают? Вот и маменька плакала, и мисс Жердину уволили.
Нет, сначала Александр даже обрадовался, когда понял, что больше никогда не услышит цокающих шагов гувернантки, приближающихся к его комнате, и что она больше никогда не прошипит ему на ухо: «вы - гадкий мальчишка». А потом вдруг ему стало ее жалко. Все-таки она была права, я нехороший мальчик. Но разве я виноват, что меня таким создал Бог? Наверно, Он в этот день был очень занят, торопился и не заметил, что вложил в меня больше плохого, чем хорошего. Никому до меня нет дела, даже Ему…

Горячка у Алекса держалась долго. Доктор каждый день осматривал его горло, слушал легкие и разводил руками, не в силах понять причину затяжной болезни. Когда же Александр окреп, в дом приехал Эдгард, гувернер, выписанный отцом из Франции. Он оказался молодым и очень образованным человеком. Не смотря на опасения Алекса, Эдгард был противником всякого насилия и даже никогда не повышал голос, чем и заслужил преданность и уважение со стороны братьев Браз.

Адам под его руководством всерьез занялся точными науками, Алекс же увлекся книгами. Они устраивали чтения вслух и обсуждали героев и описываемые события. Скоро Александр читал так же бегло, как и его старший брат. А еще он полюбил французский язык. Незаметно для себя Алекс стал свободно говорить и читать на родном языке Эдгарда, который к тому времени стал ему другом. Жизнь наладилась и перестала преподносить Александру неприятные сюрпризы.

Превращаясь в юношу, он стал забывать свои детские обиды. Незаметно, легко и радостно пролетели, словно птицы в вышине, несколько лет. Алекс сильно вытянулся, стал вровень с маменькой, но никак не мог догнать старшего брата. Адам же превратился в настоящего денди. Отец все чаще стал брать его на фабрику, а маменька тайком подыскивала ему невесту.

* * *

Мир размеренной тихой жизни семьи Браз рухнул с получением письма от дядюшки Джордана.
- Это от брата! У него все хорошо! Зовет в гости, - отец вбежал в гостиную, тряся перед собой исписанным листком бумаги.
Таким возбужденным и одновременно счастливым Александр его не видел никогда.
- Уж не собираетесь ли вы в Америку? – маменька отложила вышивание и вскинула на отца тонкую ниточку бровей.
- А почему бы и нет? Он пишет, что соскучился.
- Соскучился, тогда почему не написал за столько лет ни строчки?!
- Он не хотел писать, пока не разбогатеет. А сейчас он поднял большой капитал на продаже хлопка. Уважаемый человек!
- Я в этом сомневаюсь. Наверняка ему от вас что-то нужно.
- Ну, во-первых, мне самому будет выгодна эта поездка. Я давно задумывался о прямой поставке сырья для своей фабрики. А во-вторых, вы забываете, что он мой брат! – отрезал отец и, развернувшись на каблуках, вышел из комнаты.

Через несколько дней Адам, проходя мимо Александра, небрежно бросил:
- Я еду с отцом.
Как же так? Опять… – задохнувшись, Алекс смотрел в спину удаляющегося брата. Ну, уж нет, на этот раз он не позволит с собой так поступить!
Метнувшись по сторонам, Александр побежал искать отца. Тот сидел на веранде в плетеном кресле и читал ежедневную утреннюю газету «Морнинг пост». Клетчатый плед прикрывал его ноги, рядом на плетеном столике остывал чай.
- Отец, вы любите Адама больше, чем меня? – спросил Александр в упор.
- Почему ты так решил? – отец отложил газету.
- Потому что…, - начал было Александр, но, споткнувшись о взгляд отца, потупил взор и замолчал.
- Ну, продолжай.
- Я тоже хочу поехать в Америку к дядюшке Джордану.
- Но, ты еще мал для такого длительного путешествия, - возразил отец. – И потом, маменька будет против, она не хотела отпускать даже Адама.
- Она не хотела отпускать Адама, потому что любит его, а я ей не нужен. Она даже по мне скучать не станет! Адам всегда был ее любимчиком, впрочем, как и вашим.
Чтобы отец не увидел подступивших слез, Александр развернулся и быстро зашагал прочь. Завернув за угол дома, он столкнулся с Эдгардом.
- Что случилось? – тот схватил его за плечи и заглянул в глаза.
- Никто меня не любит, понимаешь, никто! Адам всегда на первом месте. Лучше бы мне и не родиться вовсе!
- Бедный мой мальчик, - Эдгард прижал его к груди, - бедный мальчик.
Уткнувшись носом в шелковую жилетку, Алекс дал волю слезам. Эдгарда он не стеснялся. Всхлипнув пару раз, он провел ладонью по мокрым щекам и сказал:
- Хорошо, хоть ты у меня есть.
Эдгард отвел взгляд в сторону:
- Я как раз об этом хотел с тобой поговорить. Понимаешь, мне необходимо вернуться домой. Отец сильно болен. Я еще не сообщал об этом твоим родителям, хотел сначала сказать тебе.
- Ты уезжаешь? – отшатнулся Александр.
Эдгард кивнул.
- А можно я с тобой? – Алекс схватил его за руку.
Не поднимая глаз, Эдгард покачал головой.
- Ты, ты, ты такой же, как они! Тебе тоже нет до меня дела. Я лишь твоя работа! Как я вас всех ненавижу! – выкрикнул ему в лицо Александр.
Он вихрем вбежал в дом, промчался по лестнице на второй этаж и закрыл дверь своей комнаты на ключ. Напрасно Эдгард стучался к нему, он не хотел его больше видеть.
Вечером в дверь постучал отец:
- Александр, открой. Мне нужно с тобой поговорить.
Алекс нехотя повернул ключ. Отец степенно прошелся по комнате, поднял книгу, вгорячах скинутую Александром со стола, и оценивающе посмотрел на его распухшее от слез лицо.
- Все-таки ты еще слишком юн для такого длительного и опасного путешествия.
Алекс сжал за спиной руки в кулаки, но взгляд отводить не стал. Лишь вздернутый подбородок показывал, что он не согласен с мнением родителя.
- Но, не смотря на это, - продолжил отец, - я принял решение взять тебя с собой.
- Правда? – Алекс почувствовал, как сердце ухнуло и застучало где-то под коленками. – Вы возьмете не только Адама, но и меня?
- Да, мне удалось уговорить маменьку. Можешь пойти обрадовать брата.
Пойти?! Нет, не пойти, а побежать, полететь на крыльях счастья готов был Александр!
- Спасибо, папенька! – выпалил он и вихрем вылетел из комнаты.
- Адам в гостиной! – услышал он в спину, сбегая по лестнице.
Я поеду, поеду! Как и брат! - стучало в висках. - Адам! – уже хотел крикнуть Александр в открытую дверь. Но в этот момент нога как-то неудачно соскользнула с последней ступеньки, и он почувствовал резкую боль.
- А-а! – разнеслось по высокому холлу.

* * *

Дни потянулись долгие и серые. Осень зарядила частым мелким дождем. Промозглость наполнила опустевший дом. Вслед за отцом и Адамом уехал и Эдгард. На память он оставил Александру все свои книги. Их то он и читал, чтобы скрасить свое одиночество. Некоторые вещи казались ему скучными и заумными, например, книга Алексиса де Токвиля "О демократии в Америке". Но Александр не раз слышал, как спорили из-за нее Эдгард с папенькой, и тоже решил узнать ее содержание. Смысл он понимал плохо, но зато это была хорошая практика чтения по-французски. Почти все дни Алекс просиживал возле камина, протянув поближе к огню сломанную ногу.

Маменька заходила к нему раз в день, чтобы сообщить, сколько дней прошло со времени отъезда Адама и отца и предположить, где они сейчас находятся и чем занимаются. Раз в два дня Александра проведывал доктор. Наспех осмотрев больную ногу, он спускался в столовую попить с маменькой чаю, а Алекс опять оставался один на один со своими мыслями.

Он рожден быть неудачником – эта мысль накрепко засела у него в голове. И что бы он ни делал, ничего нельзя было изменить. Такова была его судьба, уготовленная Создателем. За что и чем он так перед Ним провинился, этого Алекс понять не мог.
Вот взять хотя бы последний случай: счастье было так близко. Он мог бы поехать на другой континент, посмотреть мир, в конце концов, просто почувствовать себя взрослым. И вот тебе раз – перелом ноги! Сейчас он ощущал себя еще более беспомощным, чем в раннем детстве.

Не почувствовал Александр особой радости даже тогда, когда доктор, погладив его по голове, сказал: «Ну-с, молодой человек, теперь вы снова можете бегать и прыгать». Странно, но этого ему не хотелось. Теперь ему казались гораздо увлекательнее путешествия по страницам книг.
«Интересно, что расскажет Адам, когда вернется? – думал Александр. – Наверно, он теперь совсем возгордится? Еще бы, переплыть океан! А папенька? Может, дядюшка Джордан не такой уж плохой, раз отец с радостью помчался к нему за три девять земель? Скорее бы они возвратились и все рассказали».

- Боже мой, Пресвятая Богородица, они возвращаются! – маменька бегала по комнатам, выгоняя писками из дома зловещую тишину, которая уже стала чувствовать себя здесь полноправной хозяйкой: - Телеграмма! Пришла телеграмма! Скоро мой Адам вернется из этой ужасной поездки!
Дом ожил. Слуги засуетились: до блеска натерли паркет, начистили столовое серебро, их глаза засветились каким-то особенным блеском.
- Возвращаются, господа возвращаются, - шушукались они то тут, то там.
- Возвращаются, возвращаются, - отзывались старые стены.
- Ура! Возвращаются! – ликовал Александр.

Только радость была напрасной. Страшное горе сотрясло семью. В пути на корабле вспыхнула эпидемия, и Адам за несколько дней умер на руках обескураженного отца.
- Это вы во всем виноваты! – кричала маменька в лицо отцу прямо в присутствии слуг. – Если бы не ваша идея, мой мальчик был бы жив! Никогда вам этого не прощу! Никогда! Убийца! Видеть больше вас не желаю!
После похорон маменька уехала в поместье. Алексу она ничего не объяснила, не позвала с собой, а просто собрала вещи и, бросив короткое: «Прощай, Александр», приказала кучеру трогать. Алекс еще долго всматривался в густой туман, в котором скрылся экипаж. Прозябнув, он вошел в дом, прошелся по первому этажу, поднялся на второй. Дом стал пустым и холодным. Зловещая тишина выползала из потайных углков и как туман расползалась по всем комнатам.
Отца он нашел в кабинете. Тот сидел за столом и что-то размашисто писал, не обращая на Алекса внимания.
- Маменька надолго уехала? – спросил он.
- Думаю, навсегда, - ответил отец, не поднимая головы.

Эту ночь Александр не спал. Он сидел у потухшего камина, зябко кутаясь в шерстяной плед. Лучше бы умер я, думал он. Маменька так любила Адама, это разобьет ее сердце. И отец, он тоже возлагал на старшего сына большие надежды. А от меня все равно никакого толку. Если бы было можно, Алекс готов был лечь вместо брата в могилу. Лишь к утру он задремал, обессиленный слезами и горькими мыслями.
Вопль служанки вырвал его из забытья. Алекс стремглав спустился в библиотеку, где голосила горничная. На полу, раскинув руки, лежал отец. Его бледность на фоне темного паркета была пугающа.
- Отец! – Александр припал к его груди. Сердцебиение не прослушивалось. Он сжал холодную руку – еле уловимыми толчками по телу пульсировала жизнь.
- Врача, врача! Скорее пошлите за доктором! – крикнул он собравшимся слугам.

Отец болел долго. Первые два дня врач не отходил от него ни днем ни ночью. Дух смерти витал по комнатам, наполняя дом зловещей тишиной. Александру было страшно. Очень страшно. Он часто выглядывал в окно в надежде, что приедет маменька. Но она не приехала.

Постепенно отец стал поправляться, медленно, как казалось Александру, без особого желания. Врач настаивал на полном покое и постельном режиме. Он запрещал пускать к нему даже управляющего фабрикой, который теперь взял бразды правления полностью на себя. Отец доверял этому человеку, тот работал на него еже пятнадцать лет. Когда же отец окреп, Алекс заметил, что его интерес к фабрике как-то поутих. Он лишь ненадолго заезжал в контору, подписывал какие-то бумаги и возвращался домой.

Александр тоже не любил выходить из дома. Мир казался ему враждебным, в глубине души он боялся, что свет его не примет, что он будет чувствовать себя никому не нужным изгоем.
Все свободное время Алекс проводил в библиотеке среди книг. Постепенно это увлечение вылилось в желание писать самому. В толстую тетрадь он стал записывать коротенькие рассказики, иногда, когда на сердце было особенно тяжело, писал стихи.
Так они и жили: отец и сын в большом пустом доме, лишь изредка пересекаясь в столовой или холле.
- Как здоровье? – спрашивал Алекс у отца.
- Хорошо, - сухо отвечал тот.
На этом разговор был закончен.


Однажды Александр зашел в библиотеку за книгой. Отец сидел за столом и просматривал бумаги, присланные ему с посыльным из поместья.
- Как дела у маменьки? – спросил Александр.
- Здорова.
Алекс ждал еще хоть каких-нибудь новостей, но отец молчал. Подойдя к столу, Александр потянулся за книгой.
– Что читаешь? – оторвался от бумаг отец.
- Диккенса. Его заметки об Америке.
- И как?
- По-моему он относится ко всему чересчур скептически.
Отец отложил бумаги в сторону и внимательно посмотрел на Алекса. Собравшись духом, тот решил спросить то, что его так долго волновало, но о чем разговор в доме был закрыт.
- Папенька, вы никогда не рассказывали, как вам показалась Америка, - начал он. - Какое впечатление у вас осталось о поездке, о людях там проживающих, о стране в целом?
Отец тяжело вздохнул и перевел взгляд на окно, за которым морозил мелкий дождь.
- Эта поездка была самой большой ошибкой, какую я когда-либо совершал. Твоя маменька была права, нам не надо было туда ездить.
- Но вы же хотели повидаться с братом.
- Да, и брата хотел повидать, и Новый Свет. Думал договориться о поставках для фабрики...
- И что? – Алекс ждал продолжение.
- Ничего. Через несколько дней после приезда разругались мы с Джорданом. В дым! Даже я не выдержал, дал волю эмоциям. А потом дверью хлопнул, и с Адамом на первом же корабле в обратный путь отправились.
- А из-за чего разругались-то? – распахнул глаза Алекс. Чтобы отец повысил голос до крика? Такого он не припоминал.
- Из-за чего? – густые брови отца напряглись в сплошную линию. – Не помню. Значит, не так уж это было и важно?! А я… Если бы я тогда сдержался, все могло повернуться по-другому. И, самое главное, Адам бы был жив.

Отец уронил голову на руки. Сквозь дрожащие пальцы проступили слезы.
Александр тихонечко вышел из комнаты.
Больше он решил никогда не говорить на эту тему и не вспоминать дядюшку Джордана. Маменька не зря говорила, что от него в семье одни беды…

* * *

Когда три толстые тетради были исписаны рукой Александра, он решил кое-что отправить в издательство. Самым трудным было решить, как подписываться под произведениями. А вдруг его работы будут осмеяны? Ему всегда не везло, во всем. Еще не хватало, чтобы в него тыкали пальцем и шушукались за спиной: это тот самый горе-писака. Нет, этого бы он не перенес. Надо было выбрать псевдоним. Недолго думая, Александр подписался именем брата. Тот всегда был везунчиком, может, это имя принесет удачу и ему?

И это сработало! Его напечатали. Александр ликовал! Он ничего не рассказал об этом отцу, хотя ему так хотелось поделиться с кем-нибудь своей радостью. Но кто ее разделит? Вот Эдгард бы порадовался за него. Но Алекс сжигал, не читая, все его письма, и тот давно перестал писать. «Каким же я был болваном, – упрекал себя Александр, -потерял единственного друга».

Осмелев, Александр отправил в издательство еще одну рукопись. На этот раз ему пришлось ждать долго. Он уже почти отчаялся, когда редактор прислал ему положительный ответ.
Алекс был счастлив! Он с нетерпением ожидал возвращение отца, чтобы все ему рассказать. Сегодня отец что-то задерживался. Обычно он не проводил на фабрике так много времени. Но сегодня… Александр прислушивался, как отсчитывали удары часы в библиотеке, косился в окно на опускавшиеся сумерки и начинал нервничать. Что могло произойти?

Услышав звон колокольчика у парадного, Алекс кинулся вниз и сам открыл дверь. Отец зашел хмурый и, бросив плащ подбежавшему слуге, молча прошел в кабинет. Дубовая дверь закрылась перед самым носом Александра. Что-то случилось, понял он и не стал его беспокоить. Но не успел Алекс подняться к себе, как слуга попросил его спуститься в библиотеку.

Отец, сцепив руки за спиной, мерил шагами комнату.
- Сядь, – кивнул он на кресло.
- Что-то случилось? – спросил Алекс.
- Я решил продать поместье, - выпалил отец.
- Как? – подскочил Александр.
- Сядь, – седые брови слились в сплошную линию. – Другого выхода нет. Я все обдумал. Дела на фабрике идут плохо, если мы не заменим станки, мы будем не конкурентоспособными. Мы разоримся!
- Как? – выдохнул Александр, не веря в услышанное. Он читал в газетах о кризисе и банкротстве некоторых предприятий, но не думал, что это может коснуться их семьи: - А что считает по этому поводу управляющий?
- Именно он и подсказал мне этот выход. На новых станках мы сможем больше выпускать текстиля, к тому же сократятся рабочие места, а, значит, нужно будет меньше тратить денег на зарплату.
- Вы выгоните людей на улицу? – не поверил Александр.
- Сейчас надо думать не об этом! – повысил тон отец. – Если что-то срочно не изменить, мы сами окажемся на улице!
- Неужели все так серьезно?
- Очень.
- А маменька знает о вашем решении?
- Нет. Ума не приложу, как ей об этот сообщить. Но другого выхода нет. Я уже нашел покупателя. Цена, конечно, занижена, но времени торговаться у меня нет. Все очень серьезно.

Через несколько дней маменька вернулась домой со свойственной ей суетой и шумом. Александр выбежал из своей комнаты и замер на лестнице, наблюдая, как она дает распоряжения слугам. Она совсем не изменилась, отметил он, разве только появилась легкая седина в волосах, которая, впрочем, ее нисколько не портила.

- Маменька! – Алекс подбежал к ней и нагнулся для поцелуя.
- Александр, как ты вырос?! – взметнулись тоненькие брови. Мать оценивающе посмотрела на него снизу вверх: – Хотя Адама ты так и не догнал. Если бы он был жив…
Она осеклась и, повернувшись к Алексу спиной, показала слугам, куда нести саквояжи.
- Ах, если бы мой мальчик был жив, - повернула она на Александра печальный взгляд, - он бы никогда не допустил такого безобразия. Лишиться родового имения! Никогда этого не прощу твоему отцу!
Позже Александр слышал, как между отцом и матерью в библиотеке был серьезный разговор. Из-за тяжелой дубовой двери в холл вылетали маменькины визги и еле слышно доносились объяснения отца. В конце концов, он стукнул кулаком по столу и вышел из комнаты, едва не сбив Александра с ног.
Маменька сидела в кресле спиной к вошедшему Алексу.
- Я самая несчастная женщина на свете, - причитала она. – И зачем я вышла за него замуж?

* * *

Александр надеялся, что с возвращением матери всё наладится, дом оживет, а самое главное, что у него снова появится семья. Но он ошибался. Просто теперь под одной крышей стало жить три человека, объединенных одной фамилией. Отец опять стал пропадать на фабрике, маменька никого не принимала.
- Я даже не могу себе позволить такой мелочи как чаепитие с подругами, - жаловалась она.
- Скоро все образуется, - пытался утешить ее Александр. – Отец уже заказал новые станки. Надо потерпеть лишь несколько месяцев и доход пойдет в гору.
- Сомневаюсь. Твой отец – неудачник. Он оказался бестолковее своего братца Джордана. О том, что мы на грани банкротства говорит уже весь город. Даже мои старые подруги отказывают мне в приеме.
- Им еще будет стыдно за свои поступки, - опустил взгляд Александр, очень надеясь, что отцу удастся выпутаться из кризиса.
Перед сном он даже стал молиться об этом, чего не делал уже много лет. После того, как умер брат, Александр перестал ходить в церковь. Не ходил туда и отец. Он тоже обиделся на Бога, решил Алекс. А если Бог тебя не любит, зачем Ему молиться?

Но сейчас, когда семья проходила очередное испытание, Александр вспомнил, чему учил его отец в детстве: «Всегда молись Богу, и Он не оставит тебя».
И вот третий вечер подряд Алекс становился у кровати на колени и просил Бога о помощи: «Господи, если Ты хоть чуть-чуть любишь меня, помоги отцу, помоги нам всем».

Через неделю у отца случился сердечный приступ.
- Ну, как он? – подбежал Александр к маменьке, вышедшей из отцовской спальни.
- Доктор сказал, что этого он не переживет, - всхлипнула мать и прижала платок к глазам.
- Чего «этого»? Случилось что-то, чего я не знаю?
Маменька кивнула и тяжело опустилась на стул.
- Ну, говорите же, не тяните! – Александр присел у ее ног.
- Мы разорены. Это конец. Управляющий скрылся со всеми деньгами отца. Это он пустил нас по миру!
- Как же так, – отпрянул Александр, - ведь отец ему всегда доверял?
- Вот именно! Разве можно в наше время кому-либо доверять? – вспыхнула маменька. – Теперь из-за него мы разорены!
- Ничего, отец обязательно поправится и что-нибудь придумает, - Александр осторожно взял мать за руку.
- Он не поправится! – выдернула она ладонь.
В этот момент из спальни отца вышел врач.
- Доктор, как он? Он ведь выздоровеет, правда? – кинулся к нему Александр.
Но тот лишь опустил взгляд и тихо покачал головой:
- На вашем месте я бы пригласил священника.

Пока священник был в спальне отца, Алекс стоял на коленях в своей комнате и, не сдерживая слез, без устали повторял: «Господи, помоги! Господи, помоги!» Больше ничего не шло на ум. Как только в коридоре послышались голоса, он выбежал из комнаты.
Пожилой священник положил ему на плечо холодную костлявую руку и сухо сказал:
- Мужайся, сын мой, твой отец отошел в иной мир.
- Куда? – осипшим голосом переспросил Александр.
- На небеса, к Господу. Ему сейчас хорошо.
- А нам?! – Александр почувствовал, как судорога передёрнула его лицо. - Что будет с нами? Почему Бог забрал его?!
Пробежав по лестнице, он распахнул входную дверь и выбежал в ночь - холодный ветер ударил в лицо. Алекс бежал по темным улицам, не разбирая дороги. Мысли путались в голове, слезы мешали смотреть. Он метался как раненый зверь, натыкаясь на серые здания и столбы. Что теперь будет? – стучало в висках.

Изнеможенный он остановился на небольшом мосту, руки вцепились в холодные скользкие перила. Как же так, думал он, я целый день не вставал с колен, молился, просил помочь отцу, а Бог не ответил. Он никогда не отвечает на мои молитвы! Он все делает наоборот, о чем бы я не попросил! Лучше бы я и не молился за отца вовсе, тогда бы он был жив. А теперь, что делать теперь?!

Александр наклонился за перила и в свете тусклого фонаря увидел на спокойной глади воды свое отражение. Нырнуть бы в эти темные воды – и дело с концом! – пришла мысль, от которой по спине побежали мурашки. После того злополучного случая на пруду Александр панически боялся воды. Нет, смерть – это не выход. К тому же на кого он оставит мать? Она так беззащитна. Маменька всегда возлагала большие надежды на сына, пусть не на него, но все же… Нет, он не может так с ней поступить, он должен что-то сделать. Но что? Кто даст совет? К кому обратиться за помощью? Рядом никого нет. Никого, кто бы мог помочь, поддержать или хотя бы просто выслушать. Пустота. Гулкое одиночество.

Александр поднял взгляд в небо. Звезды растворялись в предутреннем тумане, который бесшумно опускался на город.
- Почему ты меня не любишь? – прокричал он со всей силы.
- Я люблю тебя, - раздался елейный шепот над самым ухом. Чья-то холодная рука прошлась по спине, скользнула по плечу и пробралась между пуговицами на рубашке.
Александр вздрогнул всем телом и резко развернулся. Незнакомка небрежно поправила копну рыжих грязных волос и скривила в улыбке ярко-красные губы.
- Я вас не знаю, - попятился Александр.
- Так давай познакомимся, - она притянула его к себе за жакет и, не дав опомниться, припала к губам в поцелуе.
В нос ударил запах рома и гнили. Александр с силой оттолкнул ее и вытер рот - на ладони остались яркие полосы.
Запрокинув голову, женщина громко расхохоталась, обнажая черные полусгнившие зубы. Так, наверно, смеется смерть, приходя за человеком, подумал Алекс. Нащупывая рукой сзади себя перила, он отступал все дальше и дальше. Туман обволакивал незнакомку, словно шаль, а она все смеялась, запрокидывая назад огненную гриву.
Развернувшись, Александр кинулся прочь. Всю дорогу ему казалось, что за ним гонится смерть. Нет, не догонишь! – шептал он, почти на ощупь находя дорогу среди молочного тумана. Подбегая к дому, он был уверен, что убежал, скрылся, обхитрил. Но, захлопнув за собой входную дверь, понял, что ошибался. Смерть обманула его. Он прибежал прямо в ее объятья!
Она вовсю царствовала в его доме: зеркала были закрыты черными материями, слуги одеты в траурное. Осторожно, чтобы не нарушить давящую тишину, Алекс подошел к комнате отца. Дверь была открыта. Возле кровати, в черном атласном платье, с ничего не видящим взглядом замерла мать.
Александр подошел к изголовью кровати и отшатнулся, до такой степени неузнаваемым стало лицо отца. Потушив огарок свечи, Алекс повернулся к окну. Первые, еще холодные лучи солнца, пробивали туман. Начинался новый день.
Новый день – новая жизнь, подумал Александр. Какая она будет?

* * *

На следующий после похорон день мать зашла в комнату Александра с серьезным разговором.
- Что думаешь предпринимать? – спросила она.
- Не знаю, - честно признался он.
- Тебе надо поехать в Америку к дядюшке Джордану. Он должен нам помочь, в конце концов, мы же семья!
- К дядюшке? – не поверил своим ушам Александр. – Но…
- Никаких «но». У тебя есть другие предложения, или ты сам думаешь вытаскивать нас из этого ада? Что ты можешь?! Ты такой же неудачник, как твой отец! Даже если мы продадим фабрику, нас это не спасет. Что-то надо срочно предпринять!
- Но раньше вы говорили, что Джордан…
- То было раньше, сейчас другое время. Тем более отец рассказывал, что его брат весьма разбогател.
- Но отец был с ним в ссоре.
- Да, но не ты. Племяннику Джордан должен помочь. К тому же, когда он узнает, что твой отец умер, и прочитает мое письмо…
- Письмо?
- Да. Я тут все написала. Тебе даже говорить ничего не придется. Твоя задача только доставить письмо лично в руки и произвести на дядюшку приятное впечатление, - маменька протянула Александру конверт.
- Когда вы хотите, чтобы я отправился в путь? – потупив взгляд, спросил Алекс.
- Как можно скорее. Я уже распорядилась, чтобы собрали твои вещи.

* * *

Он не мог ей отказать. Одному отправиться в столь длительное, тем более через океан, путешествие было страшно. Но с другой стороны, он уже не тот юный мальчик, а юноша, на котором лежит ответственность за семью. К тому же он не мог предложить ничего другого.
Поэтому вот уже какой день он лежал в маленькой каюте и боролся с морской болезнью. Особенно плохо было первые два дня. Но потом он даже вышел прогуляться на палубу. Картина была потрясающей – куда ни глянь, спокойная синяя гладь, поблескивающая в лучах солнца. Теплый ветер обдувал лицо, вид, прогуливающихся по палубе, парочек успокаивал. Александр надеялся, что к концу путешествия совсем справится со страхом перед водой и сможет на обратном пути получать от плавания настоящее удовольствие.

Но сегодня начался шторм. Этого Александр боялся больше всего! Сначала корабль сильно раскачивало. Так, что вернулись приступы тошноты. Потом Алекс почувствовал, как судно стало подпрыгивать на волнах вверх-вниз, отчего в животе холодело, и страх сковывал сердце. Александр успокаивал себя как мог, но получалось у него это плохо. Что поделать, он очень боялся воды, да к тому же не умел плавать. Он сидел, обхватив себя руками, и прислушивался ко всему, что происходило за пределами каюты. Сначала по коридору еще сновали люди, слышались голоса и дамский смех, затем движение прекратилось, и повисла какая-то подозрительная тишина. Был слышен лишь шум волн, разбивающихся о борт корабля.

Вдруг в коридоре началась какая-то суета. Александр напрягся. К нему постучали, дверь приоткрылась, и в каюту заглянул паренек в униформе. С ничего не выражающим взглядом и улыбкой на лице он сказал:
- Капитан извиняется за неудобства и просит никого не выходить на палубу.
Дверь тут же закрылась, и послушался стук в соседнюю каюту.
- Как «не выходить»? – Александр выскочил в коридор. – Неужели шторм настолько опасен? Корабль может потонуть?
- Ну, что вы, сэр. Нашему кораблю ничего не грозит, мы проходили еще и не такие штормы. Просто это в целях вашей безопасности. Ужин подадут в каюту.

Ужин. Какой ужин, они что, издеваются? – Алекс метался по маленькой комнатке. Корабль может потонуть в любую минуту, а они будут подавать нам устриц? Нет уж, на всякий случай надо побеспокоиться о своей безопасности самому.
Александр вспомнил, что видел спасательный круг, прикрепленный к перилам на палубе. Когда голоса в коридоре стихли, он выглянул из комнаты. План был прост. Оставалось незамеченным выйти на палубу, взять спасательный круг и вернуться назад. Судя по всему, на палубе сейчас никого нет, ну, или почти никого. Значит, он сможет проделать это всё незамеченным. А когда шторм стихнет, он таким же путем вернет круг на место. Зато во время качки ему будет гораздо спокойнее.

Собравшись с мужеством, Александр вышел в коридор. Корабль качало так сильно, что его кидало то к одной, то к другой стенке узкого прохода. Наконец-то он поднялся наверх. Сильный ветер, чуть не сбивший с ног, обдал его брызгами. С кормы доносились мужские голоса, мелькали тени матросов. До спасательного круга было рукой подать – всего несколько шагов.

Нагнувшись, под покровом темноты Алекс подбежал к цели. Одной рукой он крепко держался за мокрые перила, другой пытался снять круг, но тот не поддавался. Нос корабля поднялся и в следующую минуту ухнул вниз. Поднимая столбы брызг, в борт ударила волна. Александра сшибло с ног и, наверняка бы, откинуло к стене, если бы он не держался мертвой хваткой за перила. Пора отсюда убираться, подумал он и стал отвязывать круг. Незнакомый узел, которым он был прикреплен к крюку, никак не хотел поддаваться. Разозлившись, Александр схватился двумя руками за круг и дернул его со всей силы. В этот момент корабль накренился набок, и мощная волна смыла Алекса за борт.
Вынырнув из черной воды, он с ужасом понял, что произошло. Правая рука цепко держала круг, благодаря чему он еще не пошел на дно. Волна откатила, и Александр увидел бок, проплывающего мимо судна. Он закричал что есть силы и замахал свободной рукой, но в этой буре даже сам плохо расслышал свой голос. Волна подняла его вверх, и он отчетливо увидел моряков, что-то закрепляющих на корме.

«Помогите! Я здесь! Человек за бортом!» – кричал Александр, но его никто не слышал.
Волна то приподнимала, то бросала его вниз. Захлебываясь, еле держась на плаву, Алекс вертелся на месте, пытаясь понять, куда делся корабль. Тот исчез из виду, просто растворился в ночи и волнах. Тогда Александр поднырнул под спасательный круг и обхватил его двумя руками. Так держаться на волнах было легче. Но куда плыть? Сначала он пытался грести то в одном, то в другом направлении, потом вспомнил безмерную гладь океана и понял, что все старания напрасны. До берега ему не доплыть. Лучшее, что он может сделать, так это постараться продержаться до утра, в надежде, что с восходом солнца его заметят с какого-нибудь, проходящего мимо судна.
Но утро не думало торопиться. Ночь, словно, остановилась. Постепенно волны стали стихать, или это Алексу казалось, потому что силы его оставляли, и он все чаще проваливался в забытье.

* * *

Плевок волны в лицо привел Александра в чувство. Распахнутые глаза больно резануло солнце. Алекс встрепенулся всем телом и понял, что лежит на берегу. Он встал на колени и провел рукой по мокрому песку.
Берег. Я спасен? Я выплыл! Где я? – одна за другой пронеслись мысли. С трудом он поднялся на слабых шатающихся ногах. Земля качнулась, словно палуба, и замерла. Александр огляделся: перед ним за песчаной полосой росла буйная зелень, поднимающаяся на невысокий холм. Со всех сторон берег омывала бирюзовая гладь. Она сливалась с небесной синевой, на которой не было ни облачка. Ничто не напоминало о недавнем шторме.

Пить, Алекс провел пальцами по сухим потрескавшимся губам, как хочется пить. Он зачерпнул в ладони воду и ополоснул лицо. Вокруг столько воды, и так хочется пить.
В поисках пресной воды Александр отправился под раскидистые деревья. Зайдя в густые заросли, он остановился и прислушался. Кто знает, что ждет его в этом тропическом лесу? Живут ли тут люди или звери, и кого из них стоит бояться больше? Алекс оглянулся. Высоко на одном из деревьев увидел бордово-красные продолговатые плоды. Есть не хотелось. Пить! Где-то должна быть речушка или хотя бы небольшой ручеек. Он смело пошел вперед. Пробираясь по зарослям, прислушивался, не журчит ли вода. Но вокруг царствовала подозрительная тишина. Лишь изредка встрепенется где-то птица или деревья прошуршат высокими кронами.

Изнеможенный Алекс присел на вывернутое с корнем дерево. Надо подняться на холм и по возможности осмотреть местность, решил он. Чтобы как-то убрать сухость во рту, рискнул пожевать лист незнакомого кустарника. Рука потянулась к ветке, и тут он увидел воду. В вывернутом корневище, как в чаше, была собрана дождевая вода. С илом на дне и мусоринками, плавающими сверху, но ее можно было пить! Горячими губами Александр припал к спасительной влаге. Жажда была утолена. С новыми силами он стал подниматься в гору.

Наверху деревья росли не так густо, как снизу. Выбрав самое ветвистое, Александр взобрался на верхушку. Увиденное повергло его в шок. Он был на острове. Хотя и островом его назвать можно было с большой натяжкой – так небольшой клочок суши среди безмерного океана. За день его можно было обойти вдоль и поперек.
Понятно, что людей здесь нет, думал Александр, всматриваясь в каждое деревце. Но вода, она-то должна здесь быть?! Иначе, откуда такая буйная растительность?
Найти пресную воду – главная задача! – поставил себе цель Александр.
До темноты бродил он по густым зарослям островка, прислушиваясь и присматриваясь. К вечеру обессиленный вышел на тот самый пляж, куда его выбросили волны.
Пресной воды на острове нет. Жить ему негде. Охотиться нечем, да и не на кого. Кроме нескольких птиц никто ему за целый день не попался. Ловить рыбу он не умел. Да и чем? – вот к таким горьким выводам пришел Александр, когда солнце спряталось за высокие деревья.
Он сидел на песке, обхватив руками колени. Резкой болью в желудке напомнил о себе голод. Усиливающийся ветер трепал волосы, колючими песчинками бил в лицо.
Что же делать? – думал Александр. Я не протяну здесь и несколько дней. Я умру от жажды и голода! – эта мысль судорогой прошла по телу, и он подскочил на ноги.
«Ты зачем меня спас? – крикнул Алекс в низкое небо. - Хочешь посмотреть, как я буду мучиться? Тебе доставляет это удовольствие? – он схватил жменю песка и со злостью швырнул ее вверх. Ты всегда был против меня. Всегда!» – Александр упал на колени и сжал виски руками. «Раньше я думал, что тебе нет до меня дела, - шептал он, - но теперь вижу, что ошибался. Тебе нравится мучить меня. Лучше бы я утонул! Лучше бы я совсем не родился!»
В этот миг яркая молния рассекла небо и серебряной змеей нырнула в море. Следом прогремел раскатистый гром. Александр шлепнулся на песок и прикрыл голову руками. По спине застучали крупные капли дождя. Яркая вспышка снова озарила небо, и по песку зашумел ливень.
Дождь! – подпрыгнул Александр. – Вода!
Расставив руки и раскрыв рот, он закружил в диком танце.
Очередной раскат грома остановил его. Как будто что-то вспомнив, он кинулся к деревьям. Выбрав во время вспышек молний крупные листья, он сделал из них чаши и подставил под быстрые струи, стекающие с ветвей деревьев. Столько воды! Она рекой лилась с неба и сквозь пальцы уходила в песок. Ничего, в следующий раз он подготовится. Врешь, просто так меня не возьмешь, приговаривал Алекс. Я еще с тобой поборюсь. Просто так я не сдамся. Я отсюда выберусь. Не смотря ни на что. Слышишь?!
К утру он понял три вещи: чтобы выжить ему надо построить хоть какое-нибудь жилье, где бы он мог укрываться от дождя и ветра, придумать, куда собирать пресную воду и научиться добывать пищу.

Сначала еда. Ему так хотелось есть, что с восходом солнца он ни о чем другом не мог думать. Перекусив какими-то маленькими кислыми ягодами, Александр сломал длинную, более-менее ровную ветку, отточил её край ракушкой и решил поймать рыбу. Но как он не старался, «копье» пролетало мимо шустрых рыбешек, которые вились у побережья разноцветными стайками. Но зато ему удалось перекусить несколькими моллюсками и найди на берегу большие раковины. Их он решил использовать как чаши, для сбора пресной воды. Для этих же целей он приспособил потом половинки кокосов.
Не с первой попытки, но все же он научился выбивать искру и разводить костер. Все чаще ему удавалось поймать рыбину, и, конечно же, он ловил моллюсков и крабов. Александр даже не заметил, как научился нырять и плавать. Иногда он разбавлял свой рацион птичьими яйцами. Ну и баловал себя экзотическими фруктами.

Самым трудным было построить жилье, без инструмента, имея в помощь лишь осколок от большой раковины. День за днем, сбивая в кровь ладони, он обтесывал ветки, перевязывал их лианами, перекрывал тяжелыми «лапами» пальмовых листьев. И вот, наконец, хижина была готова. Небольшая, со стенами и крышей из пальмовых ветвей, она все же хорошо укрывала Александра от ветра и дождя. Возле входа он выложил их камней костровище, вокруг хижины расставил «посуду» для пресной воды, которая стекала в нее прямо с крыши. К одной из стен Алекс пристроил навес, под которым хранил ветки для костра. Иногда дождь лил, не переставая, по два дня, и сухие дрова были просто необходимы.

Сегодня дождя не было. Днем Александру удалось проткнуть пикой большую рыбину и вот сейчас, раздув в костровище угольки, он готовил себе вкусный ужин – рыбу, запеченную в листьях неизвестного ему дерева. Плодов у этого дерева Александр не видел, но вот листья были большие, с кислинкой, отчего запеченная в них рыба приобретала приятный вкус.
Алекс уже настолько освоился на острове, что чувствовал себя здесь, как дома. Он уже знал, что и где растет, и мог выбирать себе фрукты по желанию. Знал, когда будет ветер, а когда дождь, прилив и отлив. У него была, пусть и скромная, но пища на каждый день, крыша над головой. Одежда? Да он в ней и не нуждался. Башмаки, без которых он раньше не мог пробираться по лесным зарослям, стоптались, и Алекс отправил их в «последний путь» по синим волнам. Приделав к ним зеленые паруса, он резвился как ребенок. Теперь они ему были не нужны, потому что ступни огрубели настолько, что не ощущали под собой ни мелких веток, ни камней. Остатки изодранной в клочья рубахи Александр привязал к длинной палке над домом, как на флагштоке. Это на тот случай, если мимо этого, Богом забытого островка проплывет какое-нибудь судно.

Алекс смаковал пропеченное белое мясо и смотрел в высокое черное небо. Россыпью жемчужин сверкали на нем крупные звезды. Красота! С уст срывались стихи. Эх, жаль, у него не было бумаги и карандаша.
«Ну что, видишь, я выжил? – спросил Александр, не отрывая взгляда от звезд.- Я могу жить и без Тебя, без Твоей помощи. Теперь я сам могу о себе позаботиться. Сам. Мне не нужны даже слуги!»

Насытившись, Алекс растянулся на подстилке из сухих листьев и заснул крепким сном. Проснулся он оттого, что языки пламени лизали его за пятки. Огонь пробирался по стенам к крыше, едкий дым слезил глаза, мешал дышать. Александр закашлялся и выбежал наружу. Он пытался песком засыпать распространяющееся пламя, сбивал его со стен ветками, но все было безуспешно. Подняв в небо столб искр, рухнула крыша, огонь перепрыгнул на заготовленные дрова.
Алекс метался вокруг, как разъяренный зверь. Он рычал и плевался грубыми словами, но, увы, не мог остановить дикого танца огня. С легкостью тот разрушил все, на что были потрачены месяцы кропотливого труда. Вскоре, опалив близрастущие деревья, огонь успокоился и потух, словно эта пища ему была не по вкусу.

Александр стоял на коленях возле потрескивающего пепелища. По щекам текли слезы, на ладонях вздулись волдыри, но он этого не замечал. Вся боль собралась в груди, она горела и пекла, словно кто-то собрал ему за пазуху угли от пожарища. Наконец, она вырвалась наружу воплем отчаяния!
«За что?! Что я тебе сделал? Почему ты меня так ненавидишь?!» – кричал Александр, сотрясая кулаками. Когда, сорвавшийся до хрипоты, голос осип, Алекс поднял взгляд в небо и прошептал: «Ты победил. У меня нет сил с Тобой сражаться. Я не буду больше цепляться за эту жизнь».
Обессилев, он рухнул на песок. Я больше не сдвинусь с места, решил Алекс. Пусть солнце иссушит мои кости, а крабы съедят глаза. Я не хочу так жить. Я никому не нужен. В моей жизни нет смысла. Да и что я могу? Глупо бороться с Богом! Если уж я попал в Его немилость, то лучше покончить с этим раз и навсегда.

На небе, угасая, подмигивали звезды. Прощаются, подумал Александр и закрыл уставшие веки. Ему тоже надо было успеть… попрощаться. Но с кем? Брат и отец умерли, осталась одна маменька. Ах, как бы ему сейчас хотелось припасть к ее ногам и попросить прощение за обиду, которая холодной змеей жила у него в сердце. Он обижался на нее за то, что она любила Адама больше, чем его. Кто я такой, чтобы ее судить? – думал теперь Алекс. Это не давало мне право любить её меньше. А теперь бедная маменька останется совсем одна. Я не смог о ней позаботиться, как это сделали бы брат или отец. Она, наверно, уже оплакала и отслужила по мне службу. Ну что ж, может, так моей душе будет легче переступить через порог вечности?
Он пытался еще напрячься, но сознание покидало его.
- Ты забыл про меня! Ты забыл попрощаться со мной! – вдруг выплыл из темноты Эдгард. Он кричал ему по-французски и махал руками: - Сюда! Сюда! Иди сюда!
Что происходит? – подумал Александр и приподнял голову. Сквозь яркие лучи утреннего солнца он увидел, как по песку к нему бежит матрос.
- Он живой! Он шевелится! – кричал он по-французски.

* * *

Позже, когда Александр был вымыт, побрит, одет в чистую одежду и накормлен, когда французское торговое судно набирало узлы в сторону дома, а вся команда рассмотрела спасенного, в каюте капитана велась оживленная беседа.
Александр смаковал легкое французское вино и наслаждался Блё де Косс. Каждый раз, откусывая кусочек голубого сыра, он на миг закрывал глаза.
- Как же я соскучился по нормальной человеческой еде, - признался он собравшимся в каюте.
- Что же вы ели на острове?
- Да-да, непременно расскажите нам все в подробностях.
Александр чувствовал себя героем. Он, не стесняясь и чуть приукрашивая, говорил о своих приключениях.
- Кстати, а что вам понадобилось на этом островке? - спросил он. - За все время я ни разу не видел, чтобы мимо проплывал хоть один корабль.
- Да и мы не собирались тут проплывать, - усмехнулся капитан. – Это вон штурману скажите спасибо.
Все глаза устремились на невысокого с проседью мужчину.
- Да я же вам объяснял, - смущаясь, повел тот плечами. – Сам не знаю, как так получилось. За столько лет первый раз на вахте заснул. И главное спасть-то совсем не хотел. А как за штурвал взялся, так и провалился куда-то. Глаза открываю, на приборы глядь – в другую сторону плывем! Меня аж в жар кинуло. Смотрю, прямо по курсу красный огонек. Я испугался, кричу: «Стоп машина!» Думал какое-то судно впереди. А потом, когда матросы на палубу выбежали, в бинокль посмотрели, а огонек-то не простой, на пламя похожий. То вверх взметнется, то потухнет совсем. Я по карте проверил – остров впереди. Вот мы и решили утром на шлюпке отправиться посмотреть, кто нам знаки подавал. Так вот вас, месье Александр, и нашли.
- Да, повезло мне, - покачал головой Алекс. – Я ведь уже попрощался с жизнью.
- Сразу видно, месье, что Бог вас очень любит, - улыбнулся штурман.
- Что? Что вы сказали? – Алекс напрягся.
- Ну, это же очевидно, сами посудите.
Александр прикусил губу и нахмурился.
- Кажется, нашему гостю пора отдохнуть, - сказал капитан.
Александр благодарно кивнул и встал из-за стола.
- Пойдемте, я вас лично проведу до каюты, - предложил капитан и взял его под локоть.

Александр прикрыл плотно дверь, прислушался к удаляющимся шагам капитана. Как же так? – стучало в висках. Неужели этот господин прав? Почему он так решил? Он же ничего не знает о моей жизни. Почти ничего.
Пред глазами Александра стали мелькать картинки из прошлого, те самые, когда он считал, что Бог его за что-то наказывает.
Схватившись за голову, Александр сполз на пол.
«Боже мой, я оказывается, совсем Тебя не знаю», - прошептал он. И чем больше он размышлял, тем больше в этом убеждался.
Утром Алекс поднялся на капитанский мостик и, подойдя к штурману, попросил:
- Вы бы не могли мне рассказать о Боге?
- Что вы хотите знать, месье?
- Все. Расскажите мне все, что знаете.
- Ну, что ж, - улыбнулся штурман, - в двух словах о Боге не расскажешь, но у нас с вами есть впереди достаточно времени…
Сходя с корабля, Алекс тепло попрощался со всей командой.
- А вам отдельное спасибо, месье, - он крепко пожал широкую ладонь.
- За то, что заснул на вахте? – усмехнулся штурман.
- Нет, за то, что помогли мне по-другому посмотреть на Бога.

* * *
Несколько недель после возвращения домой, Александр не выходил из кабинета, работая над книгой. Маменька все время ни на шаг не отходила от него. Она тихонько вышивала в мягком кресле в углу комнаты и всякий раз старалась предугадать его желания.
- Маменька, ну что вы, право слово, со мной как с маленьким, - смущался Алекс.
- Ах, милый, - вздыхала она, - я так мало уделяла тебе внимания в детстве, что позволь наверстать это сейчас. Если бы ты знал, как я корила себя за это, когда ты пропал…

В предисловии к книге Александр написал:
Всю жизнь я боялся Того, Кто меня очень любит, и обвинял в своих бедах Того, Кто отдал жизнь, чтобы я был счастливым. Я все время страдал от одиночества и не замечал Того, Кто всегда был рядом. Много лет я считал своим врагом Того, Кто на самом деле был моим лучшим Другом.
Я написал эту книгу, чтобы Вы, дорогой читатель, не повторили моих ошибок.

Александр назвал книгу «Любовь Отца». Еще раз, бегло пробежав взглядом по исписанным страницам, он подписал рукопись своим именем и лично отнес ее в редакцию.
На следующий день после выхода книги в свет, имя Александра Браз было у всех на устах.
- Вы читали?
- О, да! бедный молодой человек, сколько ему пришлось пережить.
- А я знакома с его маменькой. Прелестная женщина! Что-то она давно не заезжала ко мне на чай. Обязательно приглашу ее на этой неделе.
- Ах, как талантливо написано…
- Нет, ну так смело…
- Сразу видно, что у автора кристальное сердце. Его ждет великое будущее!..

* * *

Дошла эта книга и до берегов Нового Света.
Худощавый высокий джентльмен с небольшими черными усиками дочитал последнюю страницу и откинулся на спинку кресла. Тонкие длинные пальцы ослабили узел шелкового галстука. Какое-то время он сидел неподвижно, лишь потемневшие глаза и глубокая морщина между бровей говорили о том, что он напряженно думает. Наконец, он чуть подался вперед и звуком колокольчика вызвал слугу.
Дверь бесшумно открылась, и на пороге появился коренастый негр. Бежевый сюртук плотно облегал его широкие плечи, и казалось, трещал по швам. Накрахмаленный воротничок рубашки и белоснежные перчатки еще больше подчеркивали смоляной цвет его кожи и гармонировали с седыми прядями завитых в тугие колечки волос.
- Слушаю, сэр, - он чуть наклонил голову набок и посмотрел на своего господина удивительно мягким взглядом.
- Билл, мне нужно срочно купить билет на ближайший корабль до Англии!
- Мистер Джордан уезжает? – черные навыкат глаза вспыхнули тревогой.
- Да, причем, как можно скорее! – джентльмен встал и, скрестив руки за спиной, прошелся по комнате.
- Надолго? – слуга склонился еще ниже.
- Думаю, да. У меня сложились неотложные дела на родине: нужно выкупить родовое поместье, оживить фабрику брата, и, самое главное, я постараюсь создать то, о чем всегда мечтал – семью. Если, конечно, смогу вымолить прощенье.
Слуга молчал, но они уже так давно жили бок о бок, что научились понимать друг друга без слов.
- Понимаешь, - господин решил удовлетворить его любопытство, - много лет назад я был безумно влюблен в прелестную девушку, и она отвечала мне взаимностью. Дело шло к свадьбе. Но в последний момент она предпочла мне моего старшего брата, точнее оставленный ему капитал. Во всем виновата традиция передавать наследство первенцу! Разозленный я уехал сюда, на другой край земли, чтобы доказать ей, что она ошиблась и выбрала не того! Всю жизнь я потратил на это…
Да, я преуспел и многого добился. Но ты всегда был рядом и знаешь, какой ценой мне это досталось. И что в итоге? Я так и не женился. А своего единственного сына видел всего один раз в жизни.
- У вас есть сын? – густые брови Билла взметнулись вверх.
- Был. Тот красивый юноша, приезжавший сюда с моим братом, ты помнишь…
- Разве он вам не племянник?
- Он был моим сыном. Об этом знали только его мать и я. Теперь вот и ты.
- Но почему «был»?
- Потому что, возвращаясь домой, он умер от эпидемии, вспыхнувшей на корабле.
- Какой ужас! Несчастный мальчик, – темнокожий слуга с болью посмотрел на своего господина.
- И виноват в этом я и никто другой!
- Нет-нет, что вы, сэр? Это досадное стечение обстоятельств. Вы ни в чем не виноваты!
- Не утешай меня, старый друг. Я виноват. Если бы я тогда не поругался с братом, они бы не сели на этот злосчастный корабль, и мой сын был бы жив. Но нет же, я не удержался, чтобы не начать ссору. Но поверь мне, я не хотел этого. Более того, я пригласил брата, чтобы возобновить с ним родственные отношения. Да, я всю жизнь соперничал с ним, но я никогда не желал ему зла. В глубине души я любил и скучал по нему. Но из-за своей гордыни…
Джентльмен осекся и на каблуках развернулся к окну, чтобы слуга не увидел навернувшиеся на глаза слезы.
- Бедный брат, - тихо сказал он, – на него навалилось столько проблем, что его сердце не выдержало. И никого не оказалось рядом, чтобы поддержать его. Да, я бы мог ему помочь, но я не хотел ничего знать о его трудностях. Я даже ничего не знал о его смерти! Каким же я был эгоистом?! Что ценил все эти годы?
Большими шагами джентльмен подошел к столу и взял в руки книгу.
- А сейчас я понял, - продолжил он, - что настоящая любовь не обижается и не убегает. Она всегда рядом, чтобы в любой момент придти на помощь. В ней нет гордости, и она умеет прощать.
- Вы поедете исправлять ошибки? – спросил слуга.
- Я должен. По крайней мере, я попытаюсь. Они, наверно, ненавидят меня или вычеркнули из своей жизни, что еще страшнее. Но я буду молиться, чтобы они простили и приняли меня.
- Не оставляйте здесь своего верного слугу, мистер Джордан. Позвольте мне поехать вместе с вами.
- Конечно, - улыбнулся джентльмен, - куда же я без тебя, старина Билл?!

* * *

А в этом время на туманном Альбионе была ночь. Круглая луна заглядывала в окно большого опустевшего дома. На широкой кровати улыбалась во сне женщина. Сегодня ей опять приснился он – ее возлюбленный. Они не виделись целую жизнь, но она не забывала о нем ни на день. А он навещал ее во снах. Вот и сегодня она увидела его и, улыбаясь, помахала рукой. Но он был чем-то сильно опечален и не замечал ее. Она внимательно всматривалась, пытаясь понять, что же произошло. Боль и страдание отражались на его лице. С ним что-то случилось! От этой мысли ее сердце бешено застучало, вся в поту она подскочила, откинув атласное одеяло:
- Джордан!!!

Р.S.: «Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим.5:8).

Рейтинг поста:  +8

Mari67na

29 апреля 2015 года

410

4 комментария